Лекция 1. Возраст от рождения до 12 лет

Предлагаемая работа основана на материале по нравственной психологии. Эта дисциплина родилась в России, но в середине 20-х годов от нее отказались. Педагогика действия была заменена педагогикой слова. Тогда был провозглашен лозунг «Детям — счастливое детство», и с этого момента все начало работать на Эго, потому что состояние счастья в контексте такого понимания — это, на самом деле, состояние Эго-удовлетворенности. А состояние Совестливости, о котором пойдет речь в нашей работе -это состояние радости, но это совсем другая радость, неэмоциональная, несвойственная Эго.

На Западе нравственная психология была подхвачена в одном только плане — в работе над структурой Эго. У нас же этими проблемами долгое время не занимались вовсе.

Сегодня забота о возрождении подлинного духовного подводит всякого здравомыслящего педагога к необходимости обращения к Церкви, как к институту, наиболее значимому в воспитании подлинно духовного в жизни человека. Обратиться к помощи Церкви следует с ясным сознанием того, что в этом — не просто отвлечение людей от нынешнего кризиса, а само решение большинства из поставленных нашим временем проблем.

Священник Анатолий Гармаев

Лекция 1
Возраст от рождения до 12 лет

Нравственное становление ребенка происходит прежде всего в семье. Школа может оказаться в этом деле большим подспорьем, но ей не под силу взять на себя нравственное воспитание во всей полноте. Это в принципе невозможно. Сегодня мне хочется начать разговор об этом, чтобы вместе с вами всмотреться: что происходит с нашими детьми, что происходило и с нами когда-то.

Становление ребенка начинается с момента зачатия. Удивительно мудро устроена природа человека: практически уже с этого времени ребенок готовится к взрослой жизни. Детство его следует воспринимать именно как подготовку к этому ответственному периоду.

С 15 до 19-ти лет человек начинает ощущать себя взрослым. Детство забывается или вспоминается как какое-то светлый, но непродолжительный период. Это ощущение не случайно: оно естественно и правильно. Каждый год, каждый этап становления ребенка является этой подготовкой. Причем, каждый период является подготовкой к определенным действиям в мире взрослого человека.

Детство можно фундаментально разделить на два периода, Первый — от зачатия до 12 лет. Второй — от 12 до 24 лет. Цикл в 24 года (с двумя подциклами по 12 лет) затем повторяется несколько раз до самой смерти человека. В составе 12 лет человек проходит два круга триад, когда в нем идет становление духовного, душевного и телесного. Остановимся на двух первых 12-летних периодах.

До 12 лет происходит запечатление в себе внутреннего образа действия и внешнего поведения взрослых людей. Как поступают взрослые, — так и ребенок. Ребенок всей душой и зрением своим открыт к тому, чтобы брать и брать пример со взрослых. С 12 лет начинается период самостоятельности, когда ребенок должен на собственных поступках проверить и утвердиться в том, что он запечатлел. Внимательный анализ показывает, что главное психологическое содержание этого возрастного периода не самоутверждение, а проявление самостоятельности.

В тех семьях, где идет самоутверждение родителей друг перед другом, оно, естественно, запечатлевается детьми и затем, в самостоятельных поступках, проявляется как самоутверждение. В тех семьях, где родители утверждают друг друга, где существует атмосфера заботы и любви друг к другу, там и дети с 12 лет начинают проявлять заботу. Причем, в период самостоятельности всегда усиливается проявление запечатленного. Если запечатлена злобность, то в самостоятельности это будет усиленная злобность, большая, чем родительская. Если же это забота, то она тоже проявится в удвоенном, утроенном варианте. Часто бывает, что собственный ребенок поражает родителей. Забота друг о друге для них привычна, но в ребенке они вдруг обнаруживают такую заботу о ближних (дедушке, бабушке, папе, маме, младших сестрах и братьях), которую в себе никогда не замечали. Сегодня много семей живут стихией свободы хотений: каждый пытается утвердиться в своих желаниях. И в результате глава семьи всегда не определен: роль принадлежит то жене, то мужу. В первые годы супружества она может быть у мужа, потом перейти к жене. Иногда смена ролей происходит в течение дня: утром у жены, вечером — у мужа; иногда — в течение недели: три дня роль главы у мужа, четыре — у жены. Все зависит от внутреннего настроения супругов, от внутренней силы каждого из них, от их индивидуальных качеств, начиная с истеричности, кончая жестокостью или черствостью (первое — свойство женщины, второе — мужчины).

В результате, в атмосфере, где власть постоянно переходит из одних рук в другие, дети получают очень большую свободу проявления собственных желаний. Они начинают лавировать между папой и мамой. Если в семье есть бабушка и дедушка, время от времени берущие власть на себя, то уж тут поле деятельности для проявления детской самостоятельности и всяческих хотений преогромное. Естественно, что дети в таких семьях становятся настоящими диктаторами. Они в центре внимания. Ревность родительская, бабушек и дедушек идет через детей. И, в конечном счете, мама на вечернем совете заявляет: «Когда я одна с ребенком, он шелковый. А как только вы все собрались, ребенок изменился! Вы виноваты в этом!». Но папа не согласен: «Когда он со мной — лучше ребенка не бывает, а ты появилась — все сразу кувырком пошло!». Выслушав все это, бабушка возражает: «Ничего подобного, когда он со мной, он послушный, а вот пришли родители и все нам нарушили».

Что же происходит? Оказывается, ребенок обладает удивительной душевной приспособляемостью, очень чутким знанием и слышанием того, что происходит в душу взрослых, и ведет себя соответственно тому, что от него ожидают. Причем, адаптивная способность у детей очень велика и направлена на сохранение мира и лада. Ребенок стремится, чтобы его собственный мир обязательно был обеспечен. И, благодаря этому, он подстраивается под взрослого, хочет или не хочет того взрослый. Ребенок по природе своей стремиться к миру с теми, с кем он живет, потому что немирное состояние для ребенка не выносимо. Недаром ведь дети бегут из дома, где им плохо. Они бегут, чтобы сохранить себя, мир свой сохранить. Они могут бежать к кому-то конкретному человеку или же в поисках взрослого, под которого смогут подстроиться и с кем удастся этот мир сохранить. Поэтому, оставаясь с бабушкой наедине, они подстраиваются под бабушку, остаются с мамой — под маму, остаются с папой — под папу. Естественно, что с каждым из них ребенок находит общий язык. Но вот они собрались вместе, и ребенок уже не знает, как быть. Если вначале он теряется, то вскоре он находит сильное лицо (дети очень тонко это улавливают), причем, именно то лицо, какое является сильным в данную минуту, и это лицо избирает своим покровителем. Очень часто сильное лицо, переругавшись со всеми остальными, защищает интересы ребенка, а ребенок радуется: он получил свое.

При противоречивом состоянии взрослых, когда каждый из них находится во власти собственных хотений, ребенок обязательно получит желаемое.

Естественно, что ребенок в такой семье с 12 лет будет проявлять именно самоутверждение и ничто другое. И в школе, и в классе мы это отчетливо увидим. Увы, детей, проявляющих заботу о других, а значит, и семей, дающих детям такое запечатление, сегодня крайне мало.

Обозначив периоды в 12 лет, давайте в целом рассмотрим, что происходит в каждом из них, и как отражаются эти периоды на протяжении всей жизни человека. Несмотря на то, что мы будем рассматривать периодизацию до 24-х лет, мы заденем все остальные возрастные периоды жизни человека, потому что иначе не будет понятна та фундаментальность вкладываемого, которая происходит в детстве у каждого из нас.

Перед разбором периодов остановим внимание на законе последовательности запечатлений. Суть его заключается в следующем: то, что в жизни взрослого является наиболее существенным, значимым, в ребенке запечатлевается прежде всего.

Так, наиболее важным, первостепенным, на наш взгляд, является духовное развитие. Именно с этого начинается становление человека в утробе матери. Резерв сил, которые будут затем поддерживать человека до самой смерти, в действиях правды, добра, в истинной любви к людям и к себе, закладывается в первый период — внутриутробный. Точнее сказать, ребенок в утробе матери запечатлевает духовную способность опираться на тот или иной объем благодатных сил. Потом, после рождения, этот объем будет либо умножаться, либо оскудевать в человеке в зависимости от того, как поведут воспитание его родители, и как будет относиться к полученному богатству сам человек.

Внутриутробное становление — это, прежде всего, запечатление душевных сил матери, ее душевного состояния, проявляющегося в отношении к отцу, детям, если они есть, к собственным родителям, то есть бабушкам и дедушкам, и вообще к людям, с которыми она встречается дома и на работе. Ребенок внутренним, духовным зрением запечатлевает состояние души матери. Вот идет злоба на маму. Ответить можно по-разному: злобой или терпением, прощением или любовью. Но случается, что у мамы нет больше сил терпеть, и она впала в состояние душевного дискомфорта, бессилия, отчаяния, сорвалась в досаду, обиду, раздражение, гнев. Вот это состояние душевной скудности запечатлевается ребенком в неспособности любить, заботиться, терпеть. Естественно, что такие дети после рождения легко срываются в истерику, злобу. Едва задень, — начинается плач, чуть потребуй — в ответ упрямство или гнев. У ребенка сил нет находиться в добром расположении к людям.

В возрасте 5–7 лет такие дети проявляют очень сильную неврастению, выставляют свое «я сам» и упорствуют в нем, часто капризничают, обижаются, постоянно болеют, подсознательно используя болезнь как способ управления родителями, добиваясь, таким образом, их повышенного внимания и особой заботы. Потом, в возрасте 12–14 лет, они душевно неустойчивы, быстро приходят в состояние истерик, внутреннего упадка, озлобления, жестокости, черствости и т. д. У них просто не хватает душевных сил, потому что мать их не дала; а она сама этих душевных сил не имела, находясь в глубоком бессилии перед событиями окружающей жизни. Все свои переживания она и запечатлела в своем ребенке.

Когда все это скажется? Обычно проявляется в возрасте 19 лет. Это переходная точка смысловой перестройки, переоценки ценностей, где чрезвычайно важно для человека иметь душевные силы. Если же их нет, то точку 19-летия, когда происходит расплавление прежних смыслов и приобретение новых, такой человек проходит очень тяжело. Сегодня этот возраст дает очень большой процент сильнейших срывов. Дети, не получившие в утробный период полноты материнского спокойствия, полноты душевной наполненности, в возрасте 19 лет дают психические срывы, кончающиеся иногда попытками самоубийства. В последние 10–15 лет в психиатрических лечебницах резко возросло число юношей и девушек, не выдерживающих напряжения жизни. В особенности в трудной ситуации оказываются ребята, служащие в армии, в тех ее частях, где есть дедовщина. Другим удается удержаться в жизни, и даже иногда не показывать окружающим своего состояния, хотя при этом душа мается, не зная, где ее место, где ее дело. Чувство пустоты, бессмысленности, разочарования или ранимости, душевной усталости, безразличия, лени не дает что-либо делать или как-то строить свои отношения с людьми. Все это отдаленный результат неправильного внутриутробного становления ребенка, выразившийся в необеспеченности душевными силами, которые мать должна была дать своему ребенку.

Еще одна точка — 30 лет, когда вновь расплавляются смыслы, растворяются стереотипы, почва как будто бы уходит из-под ног. На этих удивительных точках развития, мудро заложенных в природу человека, мы еще и еще раз получаем возможность услышать совесть, дарованную нам еще до рождения, ради умножения которой и назначается человеку жизнь. Если же совесть через мать не умножена в ребенке, если благодатных сил от матери не дано, ребенку оказывается нечем преодолевать переломный период — тридцатилетие. Помаявшись в этой точке и не дав себе труд по духовному укреплению, человек выбирает для себя душевный или, что хуже, — чисто телесный путь развития. Тогда следующее десятилетие он отдает умножению своих материальных богатств. В этом случае его ожидает прохождение 4-й точки — восстановление его совести. Это точка 40–45 лет, в которой у человека могут быть очень тяжелые состояния, особенно у женщины. И те, у которых внутриутробное становление проходило со скудостью душевной, период 40–45 лет проходит обычно трудно. Там же, где мать, в утробе носящая ребенка, находится в уравновешенном, спокойном состоянии, где она является центром заботливого внимания всех окружающих и особенно мужа, будущего отца, где она покрыта его любовью, там будущая мать исполнена внутренних сил, обращенных к ребенку, исполнена благодарности, обращенной к мужу, к окружающим людям. Мало того, когда женщина носит ребенка — это особое таинство, которое пробуждает в ней совершенно новые силы.

Пробуждение женщины как матери начинается именно с момента, когда она почувствовала в себе ребенка. И это таинство постепенно растет в ней. Совершаясь, оно превращает ее в совершенно иного человека, сосредоточенного на внутренней жизни. И благодаря этому, мать становится оплотом покоя в доме, потому что в ней происходит творение новой жизни. Не ребенок творится, а жизнь. И жизнь совершенно особая, новая. Нося эту жизнь, женщина несет в себе тайну. Она несет в себе покой той жизни, которая в ней творится. В момент рождения ребенка происходит сильное душевное пробуждение, и мать становится центром в доме. Отец невольно прислушивается к тому, что в ней происходит, и она, естественно, передает это состояния окружающим,

В православной традиции периоду вынашивания ребенка всегда придавалось и придается особое значение. Мать, носящая в себе ребенка, часто бывает в храме, исповедуется, причащается, дома больше бывает в молитве.

К сожалению, сегодня молодых матерей, которые переживают такую глубину внутреннего покоя, очень мало. Многие молодые женщины, нося ребенка, из-за неполноты их собственного детства этого не переживают. Очень тяжело смотреть на сегодняшних девочек, будущих матерей: уже сегодня видно, что такими матерями они не станут, у них такого пробуждения не произойдет, если только что-то кардинально не изменится в их жизни. Может быть, к пятому ребенку произойдет, но с первым этого не будет. Первые дети — уже невольно обреченные дети.

Роды. Момент перехода в новую среду. Резкая смена внутренних переживаний младенца. Если до этого он воспринимал лишь свое духовное «я», а душою и телом был соединен с матерью до полного слияния, отождествления с ней, то после рождения, когда рвется пуповина, когда оставляется материнское лоно, младенец впервые начинает воспринимать свое душевное и телесное «Я». Факт прорыва в новые переживания ребенка запечатлевается на всю жизнь в подсознании человека. Печать душевных, чувственных переживаний может перекрыть духовный опыт утробного становления, особенно в тех случаях, когда мать не могла или не хотела хранить себя в мире и тишине, пока носила ребенка. Скудная одухотворенность матери и ребенка перекрывается на многие годы громом новых чувственных переживаний во время родов.

Наиболее выраженная перекрывающая печать накладывается в момент асфиксии, когда младенец переживает удушье из-за трудных родов или если он обвит пуповиной. У таких детей бывает в той или иной степени пресечено чувство совести. Нередко они проявляют склонность к преступной или иной аномальной жизни. Они не знают внутреннего руководителя своих действий. Духовное останется для них областью незнаемого до тех пор, пока уже во взрослой жизни печать родов не будет снята каким-то образом.

После рождения начинается второй период становления ребенка. Он длится до 3-х лет. Это время душевного развития. Но вернемся к периодам становления детей.

Ребенок рождается. В этот период дети запечатлевают способ общения людей, прежде всего — матери и отца. Что это такое — общение? Внимательно, душевным взором, чувством вглядываются дети во взрослых, в то, что происходит не только в их внешнем поведении, но и на душе у каждого из них. Не моргая и не смущаясь, искренне внимая, малыш может смотреть на взрослого несколько минут. Нередко мать после ссоры с мужем подходит к малышу, усилием воли согнав с лица напряжение, и начинает говорить ласковым голосом. Она полагает, что тем самым скрыла от ребенка неприятное происшествие. Однако на душе у нее неспокойно. Всплески раздражения, обиды продолжают жить. И ей невдомек, что младенец душевным зрением чувствует и запечатлевает не столько внешнее поведение, сколько внутреннее состояние ее души. Многие матери замечают, что дети на одних взрослых реагируют плачем, к другим тянутся, хотя и видят их впервые. Каким-то образом дети распознают взрослых. Порой, даже находясь в другой комнате, заливаются плачем и не могут успокоиться до тех пор, пока чужой человек не уйдет из дома.

В эти три года девочки схватывают женский способ отношения к миру, мальчики — мужской. С полутора до двух лет и с двух с половиной до трех лет мальчик запечатлевает именно отца. Мать это обнаруживает в очень простой форме. Ребенок вдруг начинает больше тянуться к отцу, хотя до этого момента или же после этого охотнее общается с матерью. И это естественно, это нормально. Мальчик в эти периоды запечатлевает внутреннюю жизнь отца.

Нередко матери, в которых не пробудилось чувство материнства, а по этой причине не открылась материнская мудрость, начинают ревновать ребенка к отцу. Пробужденная же материнская мудрость радуется этой обращенности мальчика к отцу. В этот период пробужденную отцовскую мудрость ребенок чувствует особенно остро и охотнее общение с ним, чем с другими членами семьи. К сожалению, в наши времена дети имеют возможность запечатлевать мужской способ поведения в очень ограниченном наборе действий отца: в чтении газет, журналов, просмотре телепередач, отношениях с близкими. Нередко поведение отца укладывается в два действия: прибежал — убежал. Ничего удивительного, если таким же отцом будет и этот мальчик, когда вырастет и создаст семью. Если это не принять во внимание, то потом будет трудно понятно, что происходит с сыном, когда он, став отцом, провоцирует в своей семье ссоры, раздоры, почему он, все правильно понимая умом, не может справиться с собой.

Запечатление в душе до некоторого периода не осознается. Вы можете говорить своей дочери или сыну: «Ты неправильно поступаешь, супружество твое проходит неверно», но она или он этого не услышит, потому что имеется определенная закрытость, замкнутость на узнавание в себе неправды. Должен пройти какой-то срок, прежде чем человек начнет слышать голос родителей. И происходит это из-за того, что запечатление от родителей внутренне защищено от разрушения.

Существует особый механизм запечатлений до особого срока. И пока этот срок не настанет, запечатленное будет работать как единственный закон действия. Лишь дети, которые минуют законы запечатления либо коснутся их слегка, еще способны, будучи подростками или в юношеском возрасте, иметь внутренний взгляд на самого себя. Для этого необходимо вести воспитание детей в культуре духовного развития и становления. Об этой культуре разговор у нас еще впереди.

Если же такой культуры нет, тогда только после 30 лет, а иногда и после 40, в нас постепенно открывается зрение на собственные ошибки. Происходит открытие душевного зрения, и мы начинаем видеть, что-то, против чего мы боремся в своих 20-ти- 30-тилетних детях, оказывается, посеяно нами. Пока мы в себе этого не перестроим, в них перестройка состояться не может тоже.

Возраст с 3 до 5 лет — это возраст телесного развития, когда внешней доминантой психической деятельности ребенка является игра, а внутренней — обретение взрослых смыслов жизни. В четыре года идет активизация способностей.

Удивительно все устроено в природе человека: именно в этот период дети, запечатлев в предыдущем возрасте, как нужно обращаться с окружающими, начинают активно постигать смысл их жизни. Недаром, именно в этом возрасте они играют во взрослые игры: в дочки-матери, продавцов-покупателей, водителей и строителей. Дети ухватывают то, чем взрослые живут, причем, ухватывают по самой сути. В детских садах сегодня обнаруживают неожиданные игры, какие раньше, наверное, и придумать было нельзя. Например, одна воспитательница рассказала мне об игре, которую она наблюдала в своей группе. Называлась игра «Мы в очереди поссорились». Для этого дети выбирали продавца, директора магазина, тех, кто стоит в очереди, и одного опоздавшего, который пытается стать в начале очереди. Идет обмен репликами, затем в перепалку ввязывается продавец, игра заканчивается тем, что приходит директор магазина и наводит порядок. В эту игру дети играли с большим азартом. Анализируя ее вместе с воспитательницей, мы обнаружили, что через игру происходит установление иерархического статуса в группе дошколят. Оказалось, директорами всегда выбирались одни и те же 2–3 ребенка. Еще трое, приближенные к ним, по очереди становились продавцами, основная часть детей была очередью, а несколько гонимых, унижаемых в группе становились опоздавшими. Правда, среди них обнаружились дети, которые имели в характере выраженный авантюризм. Им нравилось переживать, что происходило между ними и очередью. К сожалению, это картинки нашей жизни! Смыслы, схваченные в этом возрасте, идут затем как фундаментальные запечатления через всю жизнь. Даже когда сам человек начнет перестраиваться, осознавая, что так, как он поступает, поступать нельзя, внутреннее запечатление будет удерживать в образе запечатленного.

Не менее значимо и то, как играют дети в эти взрослые смыслы. Не просто — во что играют, но именно как играют. В последнее время увеличилось количество жестоких игр, равно как и проявлений жестокости в самой игре. В тех же «дочках-матерях» матери бьют своих детей, мальчики берут ремень, хворостинку. Обнаружилось, что и дети, играя, часто имитируют различные истерики, а то и ссоры, и драки. В играх обнаруживаются смещения в смыслах жизни взрослых, которая проходит на глазах у детей. Вместо заботы -все большее смещение в индивидуализм, который усиливается одновозрастным составом групп, закрепления своего места под солнцем (в детском саду — относительно воспитательницы) и отработка приемов удержания найденного положения; внешняя импульсивность, эмоциональность становится страстной, до азарта, до истеричной обидчивости, или драчливость, вместо глубины чувств, вдумчивой неспешности, внимания к событиям и друг ко другу.

Дети играют образы городской суеты. Извечные смыслы из их игр исчезли.

Видимо, сегодня детям нужно помогать играть. Причем, не просто быть с ними в игре в качестве воспитателя или родителя, что называется «пасти», а присутствовать в игре. Дети должны играть сами, внутренне пребывать в игре. Если воспитатель или родитель будут доминировать над детьми, то дети не научаются играть. Оказывается, дети, не игравшие в возрасте трех-пяти лет, не способны играть и в возрасте 7–16 лет. Они не идут играть во двор, им неинтересно там, потому что они не запечатлели игру как игру. Более того, взрослые смыслы жизни для них малоприятны. В возрасте 12-14-16 лет, когда мы начинаем с ними говорить о том, что такое вообще смыслы взрослых, они воспринимают этот разговор как чужой, надуманный. В последнее время детей, которые способны выходить на серьезные разговоры о смыслах жизни, становится с каждым годом все меньше и меньше. Причем, наблюдается катастрофическое падение интереса старшеклассников к серьезным, осмысляющим разговорам. В чем дело, почему? Похоже, что это относится прежде всего к городским детям и прежде всего к детсадовским. Причем, наблюдается также следующая закономерность: склонные к авторитаризму воспитатели детских садов дают наименее способных к осмыслению детей. Более человечные, любящие, позволяющие детям быть детьми, в дошкольных учреждениях трудно приживаются.

Придя, в начальные классы школы, детсадовские дети очень часто попадают в унисон с авторитарными учителями. Бывшим детсадовцам с ними легко. Удивительная ситуация: оказывается, именно среди детсадовских детей, попадающих в начальную школу с авторитарным учителем, немедленно обнаруживается определенное количество ябедников и властолюбцев. Из детского сада они запечатлели это, а в школе запечатленное стало приветствоваться учителями. Очень скоро обнаружится некоторое количество верховодов, особенно девочек, которые займут командные позиции в классе. Почему? Потому что они запечатлели в возрасте от трех до пяти лет командующую воспитательницу и ее способ поведения. Он стал и их способом поведения, когда они попадают в начальную школу, где встретили авторитарную учительницу, точно таким же образом ведущую свой класс и любящую именно таких детей, как наиболее удобных, ибо делают все так, как она скажет. В число принимаемых попадают и те дети, которые всего боятся и при малейшем повышении голоса тут же складывают ручки на парте.

Возраст от 5 до 7 лет — этап воспитания духа, начало триады, время строгого послушания. Тело и душа в строгости. Смотрите, как направлены в ребенке душевные силы, заложенные в утробе матери: сначала на восприятие человеческого общения, потом на запечатления взрослых смыслов жизни, и теперь, с 5 до 7 лет, труд становится центром внутреннего внимания ребенка.

В нравственной психологии выделены три вида трудовой деятельности: самообеспечение, работа и труд. Самообеспечение — это действие по удовлетворению личных натурных потребностей человека (ребенка) в пище, телесном комфорте, уюте. Работа — это действия по способностям, то есть различного вида занятия: умственные (интеллектуальные), музыкальные, изобразительные, ремесленные, технические, пластические, спортивные, танцевальные и так далее. И, наконец, труд — это или отклик на нужду, или выполнение трудового действия из послушания (из любви). Последнее есть то, к чему ребенок открыт на внутреннем плане, на внешнем в нем открыта готовность к работе. От родителей зависит, в чем будет происходить закрепление ребенка, куда пойдет запечатление больших резервов душевных сил.

Однажды ко мне на педагогическую консультацию пришла мама восьмиклассника. «Не знаю, что сделать!- посетовала она — приходит сын из школы, включает магнитофон, ложится на кушетку и 4–5 часов без перерыва слушает. Не спит, не дремлет. Активно слушает». Я представил себя и своих знакомых на месте этого подростка и понял, что нам такое не по силам, даже если будет выбрана любимая нами музыка. У нас сил не хватит. А у них, подростков, хватает. Откуда?

Начинаем выяснять. Оказалось, что в возрасте 5–7 лет мама сажала сына перед телевизором и занималась домашними делами. Что же теперь удивляться, что для выполнения зрелищного действия в подростке запечатлено больше душевных сил, чем для трудовых действий. Вот и получается, что всякий раз, когда возникает потребность что-либо сделать, у него пропадают силы.

К примеру, вернулся подросток из школы, а мама говорит: «Подожди, не раздевайся. Хлеба у нас нет. Сходи в магазин». Десять минут — туда и обратно, но у подростка в душе все словно упало: руки опустились, чувство разочарования и конченой жизни захватило его всего. Мама уже сердится. Ей кажется, что он упрямится, вредничает, что он эгоист… Ей невдомек, что в сыне действительно нет сил для выполнения действия по нужде; и всякий раз, когда от него требуют что-либо сделать, он вынужден совершать над собой огромные усилия по переводу сил души от зрелищ к нужде семьи. В детстве, в пять-семь лет, мама не дала ему условий правильного запечатления, а теперь восстановить правду будет непросто.

Работая в школе организатором внеклассной работы, как-то зашел в 9-й класс. «Ребята, — говорю, — машина с партами пришла, нужно разгрузить». «Когда?» — спрашивают.

«После уроков»- отвечаю. «Вау!» — и почти нулевая реакция. Откликаются один-два. Чувствуя ошибку, захожу в другой класс и начинаю сначала: «Ребята, нужно разгрузить машину, пришла с партами». «Когда?!». «Сейчас!». «Ура!!!» — полетели…

Они откликнулись на мою нужду? Ничего подобного. Они откликнулись на возможность весело провести время, потому что на самом деле перекидать парты для ребят 9-го класса ничего не стоит.

В 30-е годы у нас в стране произошла кардинальная перестройка в педагогической науке. Педагогика отделилась от психологии. Еще раньше произошло отделение школы от Церкви и уничтожение всего, что составляло духовное основание педагогики. Родился всадник без головы. В практику воспитания он вошел с лозунгом, которого до этого не знал ни один народ, ни одна нация: «Детям — счастливое детство». До этого детство всегда было временем подготовки к взрослой, сложной, трудовой и ответственной жизни. Вместо этого появилось время беззаботное.

Каждый раз вспоминаю бабушку, у которой мне пришлось квартировать, когда я преподавал в подмосковной сельской школе. С утра, ни свет, ни заря, она вставала. Несмотря на 78 лет, весь день была на ногах. Огород, куры- все требовало ее внимания и заботы. Только к вечеру, бывало, присядет, чтобы поесть и немного посмотреть телевизор, да и ложится спасть. Я иногда помогал ей. Однажды решил помочь основательно — все воскресенье посвятил этому. Мы вместе с ней занимались огородом. К обеду я ее спросил:

— Баба Маша, можно я немножко прилягу?

— Конечно, сынок, приляг.

Я прилег. Думал, что полчаса полежу, а проснулся только через 2 часа. Выхожу в огород, спрашиваю:

— Баба Маша, а вы-то отдохнули?

— Отдохнула, — говорит.

А я вижу, как она отдыхала: все, что выпололи и что в межгрядье валялось, она собрала и вынесла за пределы огорода. К вечеру я ее спрашиваю:

— Баба Маша, неужели вы не устаете?

Она говорит:

— Да бывает, бывает иногда…

Для меня было совсем непонятно, что это такое? Много лет спустя, изучая психологию труда, я понял, что же происходит с бабой Машей, со многими бабушками и дедушками ее поколения. Возраст детства (5–7 лет) у них приходился на 1905–1915 годы, время, когда основное население составляли селяне, когда детям было не до развлечений, да и традиции деревенского воспитания были строгими. Баба Маша вспоминала, что с 4-х лет отец отправил ее на огород, и основную часть детства она провела там.

«Неужели не хотелось поиграть, как сегодня дети играют?» — спрашиваю.

«Как же, отец так задаст… Не до игры было. Конечно, немного играли, но больше работали», — отвечала она.

Неудивительно, что душевные силы благоприятного для запечатлений возраста легли в трудовое действие. Теперь даже за обеденной беседой она не могла сидеть больше получаса. Я еще и час и два слушал бы ее, а она уже занялась хозяйством. Так ей спокойнее.

Большая часть нас, 40-45-летних воспитаны в сердобольных родительских руках, при родителях, которые, не очень-то осознавая это, больше ублажали нас, нежели формировали. Поэтому по способностям мы можем очень много и долго работать. Например, математик по способностям готов 12 часов провести в институте и в 10 вечера прийти домой, то есть силы есть и их много. А попробуй он не по способностям сделать какую-либо работу… Приходит домой. Жена встречает известием: «Карниз упал, нужно подвесить». А он чувствует, что нет никаких сил браться за дело, и просит отложить. Жена согласилась. Он идет мимо своего стола, вспоминает, что какую-то задачу на работе не доделал. Садится за стол и до 2–3 ночи работает над ней. Силы появились. Получается: по нужде — сил нет, по работе — есть.

Так же и женщины знают за собой аналогичные состояния. Кто-то избегает мытья полов, кто-то — стирки, потому что душевных сил на стирку нет, не было такой привычки в детстве. Кто-то избегает глаженья. Постирать — постирает, а вот гладить — нет никаких сил. Когда приходится все-таки делать, то мука-мукой. Кому-то не по силам готовить, кому-то не по силам утешить мужа. И так далее. Это значит, что период от 5 до 7 лет, то есть период становления трудового отклика, проведен в праздности, в беззаботных играх или занятиях по способностям. На самом деле, все народы многовековым опытом интуитивно знали об этом периоде. И существовали обычаи и традиции во всех народах, в том числе и в русском народе. На Руси от 5 до 7 лет дети 2/3 свободного времени (исключая сон и еду) проводили в труде. Их понуждали к этому. Причем, в таком труде, который связан непосредственно с результатом, ведь дети все очень конкретно воспринимают.

Когда мы сейчас говорим: по труду и зарплата, сегодняшний подросток понимает это с трудом. Головой это можно еще понять, но внутренним опытом нельзя, потому что связи между трудом и тем, что подросток на столе имеет, у него нет. Иное дело — село. Ребенок 4–5 лет посадил семена на грядку. Появились ростки. Если их не поливать, они засохнуть, не проредить и не прополоть, — плохо будут расти. Растения сами просят. И это нужда первого порядка. Но вот созрел урожай. Ребенок несет выращенное им с грядки на стол и видит, как радуются домашние зеленой пище. Ребенок видит нужду второго порядка. На следующий год ребенок снова посеет семена, но не только из любознательности: теперь его начинающийся труд будет исходить уже из домашних нужд. Запечатления детства ложатся в душе ребенка на уровне безусловных рефлексов и потому имеют глубину и большую устойчивость.

Сегодняшний городской человек, да и сельский тоже, уже не имеет конкретной связи между трудом на грядках и теми продуктами, которые он видит на столе. Привить эту связь через знание, то есть через слова, невозможно. Опыт трудовых отношений обретается сегодня у юношества только с 18–19 лет; у тех, кто кончает институт, — только с 23 лет, а если ребята еще и в армии служат, то и вообще с 25 лет. В результате человек просто не может понять, что от него хотят. От него ждут просто работы, а у него нет внутреннего движения- стимулов, престижа, угрозы наказания и так далее. В его памяти нет таких образов (а именно они побуждают человека к действию), в которых работа была бы соединена с людьми. Например, продукт, который он выпускает, был бы предназначен непосредственно для людей, тем более, если это пищевой продукт. Если он выпускает одежду, душой он чувствовал бы тех, кто будет ее носить, и для них делал бы. Вот этой связки у него нет, потому что в детстве конкретно не уложилось, поэтому он внутренне этого не понимает. Он может понять лишь одну связку «работа — деньги». Связка «работа — человек» сегодня практически не существует. И в этом катастрофа. Трудно в этих условиях добиться качества продукции. Человек не имеет сил для качественной работы. Другое дело, если за плохое качество будут наказывать деньгами, тогда он вынужден заботиться о качестве, но это качество не обеспечено резервами душевных сил. И тогда работа становится в тягость, человек ее избегает. И не только молодежь, но и мы, взрослые, тоже нередко избегаем работы, потому что в нашем детстве уже не было традиций трудового становления.

До сих пор мы говорили о трудовом становлении в возрасте 5–7 лет. Теперь пришло время говорить о духовном становлении, когда душевному и телесному узко, духовному же свободно. 5–7 лет- время строгого послушания и любви, когда родительская строгость от любви встречает согласие детей в послушании, когда послушание происходит от любви. Это время особой активности воли, свободной воли, которая учится различению и выбору. Нужно учиться различать послушание от своеволия, любовь — от хотения, совестливое — от бессовестного. Различение это поддерживают или не поддерживают в детях родители. В последнем случае дети под давлением родительского примера теряют естественное чувство духовного или сильно в нем подавляются. Одновременно с этим дети запечатлевают неразличающее состояние родителей, то есть состояние, когда такому различению не придается никакого значения. Родители живут по свободному движению душевного и телесного, не обращая внимания на свое духовное, тогда духовное детей тоже утопает под плитой душевного и телесного.

Дети учатся, мы сказали, различению и выбору между духовным и чисто душевным. Одно действие — различать, другое — совершать выбор, то есть, следовать тому или другому из различенного. Часто духовное, уже различенное, бывает столь мало по звучанию, столь слабо по голосу, что без поддержки самого человека, без устремления его воли к исполнению образа духовного, образа совести, оно само состояться не может. Власть хотения душевного, хотения своеволия так велика, что подвигает волю ребенка к исполнению своего. Ребенок говорит: «Я сам! Не хочу этого, хочу того! Не хочу так, хочу эдак!». Если это «я сам» до 5 лет в ряде случаев еще позволительно, более того, необходимо как научение самостоятельному действию (при условии, что действие не идет вразрез с совестью, не является попиранием образов духовного), то после пяти лет воля ребенка должна вводиться в рамки строго послушания.

Воля ребенка научается выбору совестливого, духовного через послушание родителям. Такое послушание может быть праведным и неправедным. Если послушание из страха, оно неправедно. Еще более вредно послушание из лести, ради похвалы или из желания что-либо иметь. Дети выказывают такое послушание всегда только в тех случаях, когда родители собственными действиями создают для этого условия. Строгость родителей, сопровождающаяся раздражением, гневом, истерикой, рождает послушание из страха. Невоздержанная похвала торопит послушание из лести или из желания угождать хвалящему. (Дети часто стараются быть хорошими только потому, что за это их обильно хвалят). Обещание наград, различные посулы («Если сделаешь то, получишь это») ведут к послушанию от желания иметь.

Праведное послушание исходит из любви к родителям. Люблю, потому и слушаюсь. Любовь в этом возрасте одновременно закладывается и как чувство почитания родителей, чувство, которое сегодня во многом утеряно. Оно нередко заменено прагматическим уважением. Уважением силы или, чаще, уважением того, от кого что-либо получают: пока получаю, — уважаю, перестал получать, — прекратил уважать.

Чувство почитания, обращенное сначала к родителям, потом обращается к любому старшему, к любому опытному и тем более любому мудрому. При этом почитание в основе своей обращается именно к старшему и уже внутри этого чувства умножается с опытом и мудростью старшего, поэтому даже глупый старший может рассчитывать на почитание. Это то, в чем будет не отказано ни одному старшему, если только он сам не попирает образы духовного.

Активная воля ребенка в этом возрасте опирается на тот образ, который преподали ему родители своей жизнью до пяти лет и продолжают преподавать с 5 до 7 лет.

Если сами родители уклоняются от образов совести, действуют по своеволию, ребенок тоже при активизации воли будет заявлять свое «я сам». И тут уж чья воля окажется активнее и сильнее. Родительское своеволие над ребенком рождает желание получить от него требуемое во что бы ни стало. Отношения разворачиваются до тех пор, пока мать или отец не сломаются. После этого начинается неудержимый крик, побои, злоба или отчаяние, обида, плач или подчинение воле ребенка, ублажение его, исполнение всех его прихотей.

Любовь к детям, в отличие от своеволия, может проявляться в истинной строгости, которую дети слушают. Строгость оберегает детей от их же своеволия, защищая в них красоту и чистоту совестливого, бережность и заботу к чувству родителей, бережность и заботу к чувству любви. Так как мы, родители, сами далеки от совершенства, то и в детях посеяны к этому возрасту и образ любви и послушания, и образ своеволия. При активизации воли мы увидим в них и то и другое — на внешнем плане — дерзость, упрямство на внутреннем, наоборот, — стремление к любви и желание слушаться родителей. Поэтому этот возраст можно назвать пародоксальным, если родители смогут не реагировать на внешний план, а обращаться сразу к внутреннему содержанию ребенка, тогда мир будет в доме, и запечатления будут исполнены в поддержании образа духовного

В возрасте с 7 до 10 лет на внешнем плане ведущий деятельностью является учебная, на внутреннем — ученическая. Посмотрите, как мудро все происходит. Сначала обретение духовных сил в утробе матери, затем способы общения от рождения до 3-х лет, потом смыслы жизни (от 3 до 5), запечатление труда и послушания (до 7 лет) и, наконец, способность учиться (от 7 до 10 лет), то есть то, без чего в принципе невозможно в дальнейшем обретение мастерства. В возрасте от 7 до 10 лет душевное становление детей, по-видимому, является ведущим. При этом, если до 7 лет в отношениях со взрослыми запечатлевалось послушание, то с 7 лет из него является в душе ребенка живое действие — почитание взрослых.

Трогательная любовь к тому, кого слышит неиспорченная детская душа 5–7 летнего ребенка, рождает в 7–10 лет почитание поддерживающих в нем огонек духовного. Почитание выражается в испрашивании совета и благословения на всякое дело у родителей, у старших братьев и сестер, у учителя. Дедушка и бабушка дают совет, а благословляют отец или мать.

Дети, отданные родителями в ученики, вступают в отношения почитания со своим учителем. В этих отношениях запечатлевается в детской душе образ ученичества как благодарное отношение к жизни и ко всему, что в ней будет во все последующие годы. Почитание учителя закладывается на внутреннем плане, а способность учиться — на внешнем.

Удивительно мудро устроена природа человека. В возрасте с 7 до 10 лет дети искренне хотят учиться. И внутренними резервами сил они к этому расположены. Недаром в этот период тот, кто дает им обучение, оказывается наиболее авторитетным человеком. Так происходит потому, что всей внутренней психологической установкой ребенок настроен на дающего учение. При этом, если родители становятся учителями дома в чем то, то они тоже становятся такими же авторитетными, но в своем процессе обучения. И вот эта удивительная связка помогает ребенку обучаться с радостью.

Есть еще одна характерная особенность. Дети, которые с радостью прошли все три года обучения и запечатлели учение как радость, всю жизнь будут способны учиться. Даже в возрасте 70 лет такие люди способны взять учебник, чтобы постигнуть новое, потому что своевременно были заложены резервы душевных сил. Такая глубокая закладка происходит в возрасте с 7 до 10 лет.

Если ребенок в первом классе потерял интерес к учению, то уже в 8-м классе он учиться не будет. Если ребенок потерял интерес к учению во 2-м классе, то в 9-м классе он собьется в учебе. До 9-го класса он вытянет, а в 9-м вдруг откажется учиться, как будто подрубили парня или девочку. Если в 3-м классе потерял интерес к учебе, то в 10-м он будет сбит и ничего с ним невозможно будет сделать. Поэтому всякое требование, жестокость и прочие вещи по отношению к таким детям просто недопустимы и неоправданны. Ничего, кроме ссор с ними, причем, на очень глубоких уровнях (неприятие, антипатия, ненависть), не будет. Ребенок, который в 1-м классе перестал учиться, в 8-м классе будет учиться на тройки и при этом получать некоторую радость от троек, и это единственное, что мы можем ему подарить, единственное, чем мы можем его спасти. Если же мы к такому 8-класснику предъявляем требование, чтобы он из троек вышел на четверки, из двоек вышел на тройки, то мы совершаем такой напряг его душевных сил, на который он неспособен. И его естественным ответом будет злоба. Тогда подросток тянет из последних сил, вдруг в какой-то момент — все предел, надрыв. Дальше только одно: возмущение, гнев, злоба, ненависть и вообще жестокая реакция на притеснение. Как только мы видим негативную реакцию ученика, это значит, что его душевные силы кончились, потому что покрыть злобу можно только душевными силами, чуткостью, пониманием, любовью. Покрыть детское возмущение можно только душевными силами. Мы, взрослые, это по себе прекрасно знаем, до какой-то поры душевных сил хватает терпеть, а с некоторого момента мы срываемся: орем, ругаемся или причитаем, стучим указкой по голове, разбиваем указку пополам. Душевных сил нет!

Так вот, в состоянии отсутствия душевных сил находится сегодня порядка 60% семиклассников в каждом классе. 60% семиклассников не имеют душевных сил для учения. Я уже не говорю о восьмиклассниках, девяти- и десятиклассниках. Единственный способ — уповать на способности. Если есть интеллектуальные способности, тогда на этой энергии интеллектуальных способностей ребята проходят 9–10 классы. А если способности интеллектуальные средние или же ниже средних, им необходимо идти работать или поступать в училище, где не будет таких жестких требований в интеллектуальном плане, но будет другая деятельность, по другим способностям. Здесь очень важно взрослым суметь подойти к подростку и суметь правильно сориентировать. Мы же видим, что душевных сил для учения нет. Более того, поговорив с учителем начальной школы, мы знаем, с какого момента сбился ученик, с первого класса или третьего, и знаем, сумеет ли он 9–10 классы вытянуть. Если он сбился в первом классе, как же он будет учиться в 9–10 классах? И не надо ему в 9–10 классы: он их не окончит, поскольку у него на это нет сил. Пусть идет в училище. Родители же не враги своим детям, поэтому, принимая во внимание вышесказанное, полагаю, не станут насиловать собственных детей и приложат максимум усилий, чтобы направить их на правильный путь.

Возвращаясь к возрасту 7–10 лет, остановимся кратко на особенностях обучения детей. Это время, когда душевное становление открыто миру. Он не поделен на математику, химию, физику и предстает перед ребенком во всей своей цельности со множеством оттенков, слитых в одну большую торжественную жизнь.

Я вспоминаю весну, когда учился во 2-ом классе. Высокое солнце, воздух, наполненный ликованием жизни, первая зелень на деревьях, ручьи по всей улице и кораблики, которые можно и час и два пускать в мягкую и веселую воду. Я — в мире, и мир — во мне как неразделимое целое. Непередаваемо словами это чувство полноты жизни!

Задача школы — не разбить, не высушить, не ожесточить этот резонанс детской души с миром. Напротив, возделывать, бережно сохранять, умножать, — исполнить смысла и благодарности это богатство, этот дар чувства жизни, дарованный каждому человеку. Если здесь, в начальной школе, он сохранится, тогда во всей жизни человек будет способен целостно чувствовать мир, природу, в которой он живет, людей, с которыми общается. И при всяком возникновении трещин в гармоничной целостности мира будет чувствовать начало разрушения и искать силы и средства, чтобы восстановит мир, справедливость, правду.

Все это требует совсем иного характера начальной школы, иных учителей, с восстановленным целостным отношением к миру. Это требует большой переоценки всего того, что мы делали до сегодняшнего дня.

Если на внешнем плане идет учебный процесс, то на внутреннем у ребенка формируется ученичество, почитание взрослых и особое отношение к учителю, с большой буквы. Душевные богатства детей приумножаются через душевные богатства учителя. Душевная щедрость, тонкость чувства, чуткость к человеку, понимание, слышание, смиренность перед душевной красотой другого — эти добродетели не могут возникнуть сами собой. Это тот багаж, который накапливается всю жизнь, а в данном возрасте пополняется именно через учителя. Человеческие отношения, которые складываются между учителем и учениками, на многие годы уже взрослой жизни определяют характер отношения к любимому человеку с большим опытом, с жизненной мудростью. Умение выделять таких людей из своего окружения, прислушиваться к ним, ценить их и следовать их советам — великая наука жизни, запечатлевающаяся в своей основе в начальной школе. Отсюда особая требовательность, которая должна проявляться при подборе учительских кадров начальной школы. Первейший критерий — мудрость и утонченное чувство нравственного. Обычно это те качества, которые обретаются уже в зрелом возрасте и к страсти. Может быть, не зря у многих народов детей малого возраста обучали неспешные и умудренные жизнью старики, а уже затем передавали зрелым воинам.

Наконец, последний период, который мы рассмотрим сегодня, это возраст 10–12 лет, время телесного становления, время, когда присутствуют все запечатления предыдущих периодов, освящают телесное, задают смыслы действий, формируют атмосферу и настроение. На внешнем плане идет активизация всех способностей, на внутреннем — усвоение трудового действия. При этом если внешний план происходит сам, то внутренний зависит от родителей и взрослых. Без их внимания и помощи правильное становление трудового действия невозможно.

Итак, 10–12 лет- возраст активизации способностей. Удивительно мудро устроена природа человека. После того, как способности к научению развернуты и радость интеллектуального учения дает душе силы, открываются другие способности — ремесленные, технические, сельскохозяйственные, организаторские, ораторские и прочие. Всего их 15 видов. У каждого ребенка свой набор, свои доминанты. В этом возрасте дети живут по принципу: «Драмкружок, кружок по фото, мне еще и петь охота». Это нормальное, естественное состояние детей. Они приходят домой и говорят:

— Мама, я записалась!

— Куда?

— В кружок.

— Ты ведь уже в два кружка записалась.

— Ну и что, я и сюда хочу тоже.

— Так ты же не успеешь!

— Успею!

— Папа, я записалась в три кружка, а мне предлагают сегодня в четвертый, я запишусь?

— Будешь ходить?

— Буду.

— Записывайся.

И это будет правильная позиция. Иди и записывайся, иди и попробуй, потому что в этот момент способности должны себя пробовать. Все способности. Поэтому утром он будет делать модель, а вечером схватит кубики и начнет заниматься ими. Это перемена способностей, перемена дела. И нередко дети будут хвататься одновременно за несколько дел. Все это нормальное явление, потому что способности пробуждаются — ребенок все хочет попробовать.

Единственное, чему важно их в этот период научить, — это полноте трудового действия. Если труд как отклик на нужду они восприняли от 5 до 7 лет, тогда от 10 до 12 лет трудовое становление получит законченность в трудовом действии. Что такое трудовое действие? Это три ступеньки. Первая — начало трудового действия, вторая — само трудовое действие, третья — окончание этого действия.

Здесь я должен сделать маленькое отступление. Дело в том, что если три ступеньки трудового действия будут в этом возрасте усвоены, то дальше человек всегда будет правильно выполнять любой труд, проблем с этим у него не будет. Мы же, к сожалению, неправильно пройдя в своем детстве этот возраст, часто делаем так: начало труда мы ухватили, включились в него, до середины дошли, а дальше бросили. Либо начало никак не получается, раскачка долгая, тягостная и, наконец, с трудом великим вошли. Начинаем делать, а к концу уже разогрелись, разошлись, идем на подъем. То есть начало не умеем делать. Или же в начале труда вошли, в середине — вдруг — как ушло все, никаких сил нет.

Часто ребенок берется за пять дел одновременно. Одно бросает, едва начав. Три доводит до середины. И только пятое дело приводит к завершению. Пройдет время, ему исполнится срок или больше лет и станет он замечать за собой, что всю жизнь имел привычку браться за пять дел. Одно — бросать в самом начале, три — едва дотянув до середины, и только одно из пяти доводит до конца. И не сразу поймет человек, откуда берет начало такой навык.

Мы выделяем два типа трудового действия: ложное и истинное. Тогда три ступеньки в том и другом будут выглядеть по-разному.

В ложном трудовом действии первая ступенька — задумка. Это мечты, грезы, планы. Вторая — само трудовое действие. И третья ступень — успех. В результате выполнения трех ступеней мы получаем хорошего трудягу, но эгоиста. Он ориентирован на успех и поэтому изначально выполняет действие с этой ориентацией. Поэтому и первый момент, задумка — это планирование успеха. Он заранее настраивается на него. Затем начинает планировать, как этот успех развить, составляет проект своей работы, дела своего, затем начинает это самое дело делать. Делает, достигает успеха, то есть он обязательно должен получить либо похвалу («Молодец, как хорошо ты сделал!»), либо грамоту, либо еще что-то. В советской системе воспитания существовала специально налаженная, изощренная система по обеспечению успеха, начиная от простого слова «молодец!», которое каждый родитель отвешивает своему ребенку, качая путевкой в «Орленок» или «Артек». Вообще ситуация «зал и сцена: те, которые аплодируют, и тот, который переживает успех», — дитя советской педагогики, на тщеславии формировала трудовое действие. И ничего другого, кроме людей тщеславного успеха, мы не формировали.

Двухлетний малыш бежит к маме.

— Мама, я помогу.

— Помоги, — отвечает мама. Малыш помог и вполне удовлетворен тем. Но мама, не подозревая этого, поворачивается к нему и говорит:

— Молодец!

На мгновение малыш приходит в замешательство и растерянность. Но в следующую минуту его лицо уже расплывается в счастливой улыбке, улыбке включенного мамой тщеславия. А мама на этом не успокаивается. Вечером, когда остальные взрослые соберутся домой, мама будет рассказывать, поглядывая на малыша, какой он у них «молодец». Нужно видеть при этом ребенка, как он жеманится, стесняется, водит плечами, счастливо смущается и не знает, куда девать руки! Он еще не освоился с тщеславием, не умеет переживать его как должное, не умеет прятать под маской скромности или равнодушия. Все это еще впереди.

Другое действие — истинное трудовое действие. Вначале — нужда, отклик на нужду. Затем - чувство благодарности. Все наоборот. И никаких «зала и сцены» быть не может в принципе, никаких аплодисментов, никаких грамот, ничего этого не может быть между людьми. Проявляется совершенно другой стиль отношений.

Здесь может вызвать недоумение чувство благодарности. Может показаться, что речь идет о благодарности тех, чья нужда исполнена. На самом деле три ступени трудового действия относятся к тому, кто нужду исполняет, а не к тому, чья нужда исполняется. Благодарность испытывает сам ребенок. Это благодарность родителям за то, что вырастили, благодарность учителям, наставникам за то, что развили способности, которые теперь позволили возникшую нужду исполнить мастерски. Для верующего человека это благодарность Богу. Чувство благодарности дает силу, чтобы откликнуться на следующую нужду. И это нечто совсем другое, нежели вдохновляющее чувство успеха.

Три ступени трудового действия ребенок запечатлевает при активной помощи взрослых. Если он взялся за какоe-то дело, пускай берется, только чтобы обязательно все три ступени выполнил. Прибежал ребенок из школы:

— Я записался в фотокружок.

— Хорошо, — говорит папа. — На какой срок? (неожиданный вопрос).

— На целый год.

— На год тебя может не хватить. Давай все же определимся, на какой срок.

Отцу необходимо, чтобы был конечный результат. Но так как он знает, что не по силам ребенку большой срок или большое дело, то он должен срок этот определить.

— На какой срок?

— На пол года.

— Многовато, давай сначала попробуем меньше, а потом продлим.

— На месяц.

— Хорошо, месяц ты будешь ходить в фотокружок, а дальше решим.

И вот он неделю ходит. А на второй неделе вдруг:

— Вань, тебе же на фото надо!

— Пап, неохота!

— Ваня, скажи, кто записался в фотокружок?

— Я.

— А кто решил, что месяц будет ходить?

— Тоже я.

— Ну, так что же ты?

И Ваня через силу собирается и идет добиваться своего конечного результата. Что совершается в эту минуту? А он учится пересиливать себя, он взбирается на вторую ступеньку. Пересилить себя неохота, поскольку конец еще не виден. Но Ваня пересиливает себя и идет. Два раза пересилит, а потом прибегает и говорит:

— Папа, фото кончилось!

— Ура! — говорит папа.

И они вместе радуются. Просто радуются, потому что дело завершено. И вот таким же образом в этом возрасте важно детям разрешить дела, за которые они берутся, но во всем определить окончание, которое было бы по силам ребенку, и это окончание переживать как радость, просто радость исполненного дела. И если это будет, вы увидите, что дети научатся всякое дело доводить до конца. Если при этом дела будут выбираться не только по способностям как работа, но и как отклик на реальную нужду, а исполнение их будет погружено в атмосферу заботы и радения друг о друге, тогда возраст 10–12 лет даст удивительные плоды. Именно этот возраст формирует наиболее чутких заботников, причем, заботников, идущих к мастерству заботы, которая исполняется мастерски. А ведь мастерское — это всегда до конца.