Больше, чем уроки иконописи

Заметки с иконописного семинара

Еду в автобусе «Волгоград — Пенза». Впереди дом и домашние… Легли на сердце слова: «Дом там, где отрада твоей душе». Прочитала их на стене в трапезной Отрады — прихода Сорока мучеников Севастийских Волгоградской епархии. С этим приходом связана уже 15 лет. Там отрада и утешение душе моей не менее, чем дома.

Слава Богу за все важные встречи и события внутренние и внешние в этом теперь особом для меня месте родной земли.

Последние два раза приезжала сюда в январе и марте на иконописный семинар. А прежде летом были с дочкой на семейном поселении. Наше объединение должно было украсить трапезную к празднику апостолов Петра и Павла. Поискали что-нибудь подходящее среди готовых плакатов, но нашли лишь несколько слов к празднику. Чувствовалось, что нужно изображение фигур апостолов.

Под рукой оказался журнал с иконой. Но кто сможет их изобразить? Двое из нас попробовали, но неудачно. Время шло к ночи. И я решаюсь. Соединяю по вертикали два листа ватмана. Карандашом набрасываю фигуру апостола Павла, слегка касаюсь лика и большой кистью смело, большими мазками пишу одежду. Затем макаю тонкую кисть в серую краску, и через несколько секунд на меня смотрит… апостол Павел! Я потрясена. Ведь я так не умею! Я точно это знаю!

Стали подходить люди, хвалить. Я еще больше приободрилась.

Минут через 20–30 приступаю к лику апостола Петра, но он мне не удается. И тогда, чтобы не испортить всё окончательно, на месте глаз, носа и рта просто размываю серые пятна в надежде, что найдется тот, кто исправит мою работу.

Удивление и радость быть «кисточкой в Божиих руках». И еще урок смирения.

Спустя время, оглядываясь назад, услышала в этом благословение поехать зимой на иконописный семинар.

Моя мама Таисия была художницей, много работала дома. Старший брат пошел по маминым стопам. Последние почти 20 лет он занимается иконописью, у него уже много учеников. Он еще не знает, что и его сестра сделала первые пробы на этом поприще.

Я выросла в этой среде: запах красок, множество художественных альбомов, обсуждение работ, особая речь художников, пересыпанная специальными терминами… Бывало, что и у меня спрашивали совета и со вниманием относились к моим словам.

И вот теперь, уже в «солидном» возрасте я словно вернулась в детство. Слышу знакомые слова: мастихин, охра, киноварь, олифа… И потом: обратная перспектива, левкас, паволока, ковчег…

Один из этапов написания иконы называется роскрашь. Нанесенные на доску контуры образа заполняют чистыми цветами натуральных красок. Напоминает детские раскраски. Душа всему радовалась тогда в детской простоте.

От батюшки Анатолия и устроителей семинара слышала, что труд над иконой связан с внутренним трудом над своей душой. Но не предполагала, что до такой степени.

Первый этап этой работы — приготовление доски. Пять дней мы трудились над ней, начав с забивания шпонки молотком, затем слой за слоем наносили клей, паволоку, побелку, левкас. Выправляли шкуркой неровности. Переносили образ с кальки на доску, углубляли контур специальным инструментом. Наносили тончайшие листы золота на нимб, предварительно покрытый слоем красной глины.

Все этапы имеют названия и глубоко символичны. Переходя от этапа к этапу, мы знакомились с внутренним содержанием предстоящего труда. Душа постепенно приходила в некоторую сосредоточенность и тишину. А если не приходила, то это сразу же отражалось в работе над иконой и принуждало каяться и внимать.

Так, на этапе графья (разметка контуров каким-либо острым предметом с эскиза), когда я излишне и неаккуратно прорезала внутреннюю часть правой ладони (десницы) архангела Михаила, наша сопровождающая Людмила напомнила, что рука — это символ милостыни. Моя душа сразу покаянно заскорбела о себе. «На следующих этапах все можно выправить»,- добавила Люда.

А спустя несколько часов из-за моего неловкого движения в храме у иконы св. целителя Пантелеимона мне на правую руку выплескивается часть масла из лампады. Принимаю все это как благословение внимательнее трудиться над этой добродетелью.

Несмотря на то, что училась в техническом вузе и приходилось много чертить, работу, требующую особой тщательности, всегда выполняла неохотно. Видимо, для этого в душе что-то не было приготовлено. Чувствовала в себе это как некоторую болезненность. Преодолевала себя в работе над иконой. Приехав домой после первой недели семинара, в какой-то момент увидела малый плод в способности сосредоточиться и внутренней собранности. Порадовалась тогда и воздохнула Богу с надеждой на дальнейшие плоды в двух еще предстоящих семинарах.

И вот уже еду домой со второго семинара.

Дня два назад старшая по кухне Светлана Владимировна спросила меня: «Говорят, работа над иконой помогает выправить свою душу. А как это?» И я рассказала ей о чуде (и не одном), произошедшем со мной в тот же день.

После обеда я была на беседе у батюшки, и он обратил мое внимание на отсутствие добродетели правильно слышать собеседника. «Я, — говорит, — еще и сказать ничего не успел, а ты уже что-то додумала, торопишься, реагируешь своим быстрым умом и в итоге слышишь совсем не то, что я говорю». В ответ на это я рассказала батюшке, что только что закончила писать завитки волос архангела Михаила, которые мне особо удались. А они, как нам сказали, символизируют ум.

Придя после встречи с о. Анатолием в иконописную, первое, что я услышала, был чей-то разговор об ухе (в связи с иконой, но не моей). Смотрю на архангела и вижу: его ухо я приняла за завиток волос! Выправляла ухо с молитвой к Богу и к архангелу Михаилу, прося помочь мне научиться слышать.

А следом и второе чудо.

Тружусь над лобной частью лика. Зову сопровождающего посмотреть. «Что-то сегодня у всех проблема со лбом. Ведь это должно быть самое светлое место лика». «Завитки — это ум, а лоб — разумение», — поясняет Анна, помощник сопровождающего. Воистину «имеющий уши да слышит»!

Каждая деталь иконы имеет духовный символический смысл. Телесные части иконы — руцы (руки), выя (шея), лик — имеют отношение к нашей личности. Одежда символизирует добродетели.

Идет этап нанесения 1-й прописи — специальным образом приготовленной темной краской нужно тонкой кисточкой пройтись по всему контуру образа. Казалось бы, самое простое — складки на одежде. Но я с шести до восьми вечера трудилась, раз за разом исправляя свои неверные линии. «А завтра писать руцы и лик, — со страхом думала я. — По мне ли, грешной, этот труд?»

И новое чудо! По-прежнему вижу, что труд этот не по мне. Но Милостивый Господь восполняет мою немощь (как прежде с ап. Павлом), и я уверенно — «кисточка в Божиих руках», — без единой поправки, тончайшей ровной нитью наношу все контуры лика.

В душе тихая радость и благодарность Богу! Ведь я точно знаю, что сама так не умею!

Конечно же, это гораздо больше, чем просто уроки иконописи. Слава Тебе, Господи, показывающему мою немощь и то, что всё могу в укрепляющем меня Господе.

Приступаю к крыльям архангела.

Крылья — особое место на иконе. Это то, что поднимает нас к Богу, приближает к Царству Небесному. Крылья — это молитва.

То, что нужно изобразить на крыльях с помощью линейки, краски и кисточки нулевого номера (меньше не бывает), кажется мне неимоверно сложным.

Вздохнув Богу: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою…» — вхожу, внутренне затихая и собираясь в этот труд.

И вот неожиданно для себя получаю радость. Глядя на готовые крылья, чувствую, что этот труд мне понравился.

Это было последнее, над чем я трудилась на втором этапе семинара. Завтра Прощеное воскресение. Начинается Великий пост… Да исправится молитва моя!..

На первом семинаре я начинала трудиться с мыслью, что, повидав много хороших, настоящих икон, я вряд ли смогу молиться на то, что выйдет из моих рук. Но трудилась по послушанию, отгоняя от себя эти помыслы.

И вот главная радость первого семинара. За пять минут до его завершения заканчиваю первый этап. Встаю и со вниманием хожу по иконописной мастерской. Вдруг вижу такой же, как у меня, образ архангела Михаила, хорошую законченную икону. Спрашиваю, чья это работа.

— Кати Куйда.

— А какая по счету эта ее икона?

— Первая.

— А что, и я, может быть, так смогу?

— Сможете…

С чувством необыкновенной радости и надежды завершаю свои занятия на первом семинаре.

Смотрела на втором семинаре на Катину икону, и чем дальше, тем больше открывалось: чтобы так написать первую в своей жизни икону, надо многое собрать в душе. А главное, кротость, смирение и тишину. Ничего этого пока в себе я не нахожу.

Одна надежда: перед третьим этапом семинара будут три недели Великого поста.

«Да исправится молитва моя…»

По плану устроителей второго семинара мы должны были закончить этап, который называется третий пробел. Я смогла завершить лишь первый пробел, символизирующий физический свет. Свет видимый, передающий после плоскостной роскраши объем и форму изображения.

Второй и третий пробелы — символы душевного и духовного света. Я даже рада, что эта часть труда осталась на потом. «Господи, просвети прежде тьму мою».

Прошу ваших святых молитв о грешной р. Б. Фотине.

Спаси, Господи, о. Анатолия и всех живущих в Отраде. Всех, кто приезжает туда, и тех, кто еще только собирается приехать. Приезжайте — не пожалеете!

С. Б.