14445 Бегать за сыном, пытаясь вернуть его домой или оставить, чтобы сам одумался?

Батюшка, благословите! Сын вышел из тюрьмы пожил дома 2 месяца, нашел работу и ушел из дома ничего не сказав и вот уже полмесяцв живет в гараже, снова пьет. Как быть, бегать за ним, стараясь вернуть домой или оставить, чтобы сам одумался. Ему уже 44 года. Но боюсь, что он так уйдет в бродяжничество.

Отвечает священник РПЦ МП протоиерей Анатолий Гармаев


Человеку все-таки 44 года. Не 4 и не 24. А бегает за ним мама. Не отец. И не дед. Это о чем-то говорит.

У каждого из нас есть возраст видимый, физический, а есть возраст реальный. В данном случае человеку по виду 44 года, а реально он подросток, а то возможно и еще меньше. Лет 5–7 ему. В этом возрасте дети не готовы к самостоятельной жизни, они не умеют жизнь устраивать. В устроенных условиях они живут, — например, в тюрьме, — или в реабилитационном центре закрытого типа, — или в наркологической лечебнице, где все двери на замках.

Но стоит выйти в самостоятельную жизнь, как явными открываются две реальности. Одна — что человеку по его внутреннему состоянию 5–7 лет, а живет он уже 44 года. Разумеется, он не стоял на месте. Все это время в нем что-то росло и взрослело. В норме должен был возрастать и взрослеть сын с его свойствами сыновства, какие Бог вложил в природу сынов и дочерей, должен был возрастать трудовой человек, нравственный и духовный. Чтобы так и происходило нужно было много чего делать со стороны семьи.

Если семья не делала ничего, а теперь это видно по поведению человека и образу его жизни — тюрьма, неустроенность в жизни, алкоголизм, — тогда с возрастанием физическим, телесным, — в нем развивались грехи и страсти, и хозяином положения делалось в нем его падшее естество. Выпусти его из тюрьмы, он и не знает, что с собой делать. Зато то, что в нем выросло, или что вырастили в условиях семьи, оно и направит его и поведет от одного греха к другому.

Если все падшее выросло у него в семье, значит, все жизненные переживания у него вокруг семьи и крутятся. Узлы отношений, по-видимому, с мамой, а подспудно, где-то — в глубине души, на подсознании — с папой, эти узлы то завязываются, то развязываются. Все остальное — пьянство, преступность, бродяжничество — это следствие. Оно, это следствие, как концы узлов болтаются по ветру, а мама бегает за этими концами, вылавливает их, чтобы начать новую серию завязывания узлов. Но сколько узлы ни завязывай, в них всегда будут торчать и болтаться по ветру концы узлов. Процесс этот может остановить либо тюрьма, либо болезнь, либо смерть одного из них.

Святитель Николай Сербский в одном из писем приводит пример матери, поступки которой разительно отличаются от поведения мамы. Сын ее в подобной же ситуации.

«Мать начала, — пишет святитель, — молить Бога, чтобы Бог послал сыну некую болезнь. Ты скажешь: „Жестокая мать!“, погоди, выслушай до конца. Молила она Бога, чтобы Господь наказал его, послав ему какие-то мучения. Долго она так молилась — действительно, сын ее разболелся. Лежал сын в постели три месяца, а она за ним ходила и пред ним Богу молилась. Он думал, что мать молится о выздоровлении его тела, а она молилась, чтобы душа его выздоровела. „Лучше быть мертвым телом, чем мертвым душой“, — твердила про себя мать.

Дальше — при смерти сын, врачи, у которых опустились руки, сын, у которого размягчилось сердце: „Мама, помолись, чтобы я не умер!“ и требование матери: „обещай сынок, что вечно будешь Бога помнить и благодарить Его, и поведение свое изменишь“.

— „Буду маменька, буду!“ — прошептал сын уже в агонии.

И в итоге выжил. Как воск стал мягок, как ангел набожен, как солнце правилен и послушен». (В кн. «О трех самых важных вещах», Задонский мужской монастырь, 2010 г. стр. 8).

В нашем случае мама, бегающая за 44 летним сыном, — это не только беда двух: мамы и сына. Это трагедия рода. Женщина с сыном осталась без всякого попечения со стороны рода. В семье не слышен отец. Жена-мама без попечения отца-мужа. Потому что муж, как веточка родового дерева, вырос вне влияния на него рода — его отца, деда и деда отца. Либо род развалился и все сыновья его растут беспризорниками, либо ослабел настолько, что отцы исчезли, остались одни безсильные папы, либо уже и пап нет, одни прииждивенцы, на иждивении семьи. Прижились и живут в свое самоугодие. Никак не выгонишь их на работу. То есть род вымирает. Потому что проклят.

Святитель Николай Сербский в другом письме пишет: «В том, что на (таком человеке) и на всем доме его лежит проклятие, можно убедиться из повседневного опыта». (Там же, стр 5).

И в Священном Писании много говорится о проклятиях за нечестивую жизнь:

— «проклятие Господне на доме нечестивого» (Пр.3,33).

— «Со дней отцов ваших вы отступили от уставов Моих и не соблюдаете их. Проклятием вы прокляты — весь народ» (Мал 3,7,9).

— «Я пошлю к вам Илию пророка и он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я придя не поразил земли проклятием» (Мал. 4,6).

Почему сегодня такой разгул пьянства, почему не держатся семьи — больше 90% разводов. Вот, говорят, в советское время все было по-другому. Говорят и не разумеют, что именно советское время разложило внутреннее народа и заложило причину сегодняшних бед и трагедий. Чем же? Тем, что государство и советское общество якобы взяло на себя все заботы о детях. Ясли, детские садики, школы и всеобщее образование, внешкольные детские учреждения и лозунг «детям счастливое детство» — все вместе вывело детей, поколение за поколением из семьи. В кипучей яркой разнообразной, но внесемейной деятельности на корню уничтожалось в детях и подростках сыновство со всеми его пятью свойствами. Эти поколения детей, повзрослев и образовав свою семью, не делались отцами. Вся жизнь их проходила за пределами семьи — на служении обществу, в том числе на строительстве тех же детских садов, школ, детских лагерей и на устройстве жизни детей в них.

В семьях востребованность отцов свелась к нулю и за 70–90 лет внесемейного и внецерковного строительства отцовство в мужском населении России почти полностью было похоронено. Вместе с отцовством советская и постсоветская реальность победоносно расправилась с родовой структурой общества. Образование колхозов и совхозов на селе, положило начало уничтожению родов, а город перемешал всех людей и окончательно упразднил все родовые связи и обычаи, которыми род хранил своих отцов, отцы хранили своих жен-матерей и все вместе хранили развитие детей в их сыновних свойствах. Произошло повальное отречение от божественных дарований в людях и катастрофическое отрицание всех проявлений нравственности.

С разрушением патриархального уклада матери вырвались из семьи и стремительно, поколение за поколением, начали превращаться в женщин, то есть людей ориентированных на социальную и производственную деятельность, тем теряя в себе нравственную от Бога данную основу материнства. У эмансипированных социально успешных или неуспешных женщин — от материнства ничего не осталось, — вместо него в семьях удержались мамы. Потому что биологическая потребность рождения детей остается.

Только мамы рожают детей не Богу, не отечеству и даже не отцам. Они рожают их для себя. Прилепляются к ним самоугодным влечением, чувственной утробной привязанностью и оберегают их для себя от любых внешних притязаний на их ребенка. Дети таких мам удерживаются в развитии в каком-нибудь детском возрасте. У разных мам в разном. Зависит — это от маминых предпочтений. В каком возрасте ребенок доставляет ей наибольшие удовольствия, в том возрасте она и задерживает его для себя. Физически он растет, какие-то общие стандарты жизненных этапов проходит — школа, институт, работа, и даже семья, но во всем он не самостоятелен, везде инфантильность, неустойчивость, ненадежность.

Параллельно с этим он заражен медленно прогрессирующими болезнями души — склонностью к алкоголю, наркотикам, играм, к блудным наслаждениям, курению, тунеядству, паразитическому образу жизни, к компаниям сверстников, таких же, как и он сам, к интернету, разлагающей музыке, ночным похождениям, преступлениям.

А так как значительная часть мужчин России отказались от отцовства, да и папами в семьях остаются на короткий срок, так как родовой ответственности мужчин за свой род теперь тоже нет, в этих условиях мамы остались один на один со своими детьми. Сначала в радость и себе и в удовольствие. Потом, с наступлением подросткового возраста, начинаются муки с неуправляемостью детей.

И в итоге мамы начинают искать помощи. А помощи нет. Часть из них, став верующими, молятся Богу. Но вот беда. Они молятся не как матери, а как мамы. Просят у Бога не способности их детей выйти на самостоятельный нравственный путь, об этом просили бы матери, а мамы просят, чтобы они перестали пить, курить, хулиганить. То есть чтобы они сделались удобными для них. При этом оставаясь детьми, принадлежащими только им, и в том возрасте, в каком они удержали их при себе.

Очевидно, что на такие молитвы, которых сейчас по всей стране возносится очень много, Бог не отвечает. Мамы молятся, а дети уже 30-летние, 40-летние и даже 50-летние продолжают катиться к гибели. Произошло бы великое событие, если бы все такие мамы России повернулись бы в сторону изменения себя в матерей, и уже став матерью, начали бы возносить свои молитвы к Богу. Россия возродилась бы!

Пусть хоть какой-то остаток отцов верующих, если они еще есть,

начнут молиться об этой перемене мам в матерей.

Вот это будет настоящее диво!

А затем матери, подняв своих детей,

возьмутся в молитве за всех пап России.

Чтобы папы переродились в отцов.

В этом и заключается, собственно, возможность возрождения России.

А об отцах и матерях прочитать можно в ответе на вопрос № 14216 — «Как возрасти из папы в отца».

Мир вам. Протоиерей Анатолий Гармаев